Робин Хобб - Королевский убийца [издание 2010 г.]
— Тогда договорились, — сказал Браунди.
Он снова взглянул на меня и нахмурился. Что-то из того, что я чувствовал, видимо, отразилось на моем лице, потому что он быстро спросил:
— Фитц Чивэл, с вами хорошо обращаются? Вас кормят?
Спрашивая, он расстегнул брошь на своем плече. Его плащ был сильно поношен, но соткан из чистой шерсти, так что, когда герцог бросил его мне, тяжесть плаща заставила меня прислониться к стене. Я благодарно схватил плащ.
— Вода. Хлеб, — сказал я тихо и погладил теплую шерстяную ткань. — Спасибо вам, — проговорил я еще тише.
— Многие и этого не имеют, — огрызнулся Регал. — Сейчас тяжелое время, — добавил он не к месту. Те, к кому он обращался, знали об этом гораздо лучше, чем он.
Браунди некоторое время смотрел на меня. Я не сказал ничего. Наконец герцог холодно спросил Регала:
— Разве у вас нет даже соломы, на которой он мог бы спать?
Регал ответил ему злобным взглядом. Браунди не испугался.
— Нам потребуются доказательства его вины, будущий король Регал. Только тогда мы согласимся на его казнь. А пока доказательств нет, вам придется хорошо содержать его.
— Дайте ему хотя бы походный рацион, — посоветовал Келвар. — Никто не упрекнет вас в том, что вы его перекармливаете. Он нам нужен живой. Его или повесят, или он будет командовать Оленьим замком.
Регал скрестил руки на груди и ничего не ответил. Я знал, что получу только воду и хлеб. Я был уверен, что он попытался бы отобрать у меня плащ Браунди, если бы не знал, что я буду за него драться. Дернув подбородком, Регал сделал стражникам знак запереть мою дверь. Когда посетители вышли и дверь захлопнулась, я бросился к решетке и схватился за прутья, чтобы посмотреть им вслед. Мне хотелось позвать их, вернуть, сказать им, что Регал не оставит меня в живых, что он найдет способ убить меня в темнице. Но я этого не сделал. И они бы мне не поверили. Они все еще не принимали Регала всерьез. Если бы они знали принца так же хорошо, как я, то поняли бы, что ничто в мире не может заставить его принять их условия. Он убьет меня. Я был полностью в его власти, и ничто не помешает ему покончить со мной.
На деревянных ногах я отошел от двери и вернулся к своей скамье. Скорее машинально я завернулся в плащ Браунди, но холод, сковавший меня сейчас, не могла прогнать никакая шерсть. Как волна прилива захлестывает прибрежную пещеру, так предчувствие близкой смерти внезапно наполнило меня. Снова я подумал, что могу потерять сознание. Я пытался выкинуть из головы мысли о том, как именно Регал убьет меня. Было так много способов. Я подозревал, что он попытается выбить из меня признание. Если бы у него было достаточно времени, он мог бы преуспеть в этом. От этой мысли мне стало нехорошо. Я пытался заставить себя отогнать ясное сознание того, что умру мучительно. Со странным облегчением я подумал, что могу обмануть его. В моем окровавленном рукаве все еще оставался крошечный пакетик с ядом, который я так давно приготовил для Волзеда. Если бы смерть от него была не такой ужасной, я бы принял яд немедленно. Но когда я составлял его, то думал не о быстром и безболезненном конце, а о мучительных судорогах и долгой лихорадке. Позже, решил я, он может все же стать предпочтительней того, что уготовит мне Регал. Но сейчас в этом не было облегчения. Я лег на скамейку и как следует закутался в плащ Браунди. Я надеялся, что это не был единственный плащ герцога. Вероятно, это было последнее доброе дело, которое сделано для меня. Я не заснул. Я бежал, намеренно погружаясь в мир моего волка.
Я вынырнул из человеческого сна, в котором Чейд читал мне нотацию за невнимательность. Я сделался очень маленьким под плащом Браунди. Свет факела сочился в мое подземелье. Я не мог сказать, какое это было время суток, но думал, что глубокая ночь. Я попытался снова заснуть. Голос Чейда просил меня о чем-то…
Я медленно сел. Этот голос, безусловно, принадлежал Чейду. Он стал звучать слабее, когда я сел. Я снова лег. Теперь он звучал громче, но я все еще не мог разобрать слов. Нет. Я медленно встал и начал двигаться по своей камере-от стены к стене. Был один угол, в котором голос был слышен лучше всего, но я все равно не мог разобрать слов.
— Я не могу понять тебя, — сказал я в пустоту.
Чейд замолк. Потом он заговорил снова, с вопросительной интонацией.
— Я не могу понять тебя! — повторил я громче.
Голос зазвучал снова. Чейд говорил возбужденно, но так же тихо.
— Я не могу понять! — закричал я в отчаянии.
За дверью раздались шаги.
— Фитц Чивэл! — Стражница была маленького роста, поэтому не могла заглянуть внутрь.
— Что? — спросил я сонно.
— Что ты кричал?
— Что? О, дурной сон.
Шаги удалились. Я слышал, как она смеялась вместе с другими стражниками и говорила:
— Трудно представить, какой сон может быть для него хуже, чем пробуждение.
У нее был акцент уроженки Внутренних герцогств. Я был согласен со стражницей.
Я снова вернулся на свою скамью и лег. Голоса я больше не слышал. Некоторое время я не мог снова заснуть и думал о том, что же Чейд так отчаянно пытался сказать мне. Я сомневался, что это могли быть хорошие новости, но не мог вообразить плохих. Я должен умереть здесь. Что ж, пусть, раз я помог королеве бежать. Интересно, как далеко она уже уехала. Я вспомнил о шуте и подумал, как трудно ему будет противостоять опасностям зимнего путешествия. Я не стал гадать, почему не поехал Баррич. Вместо этого я представил себе Молли. Вероятно, я задремал, потому что вдруг увидел ее. Она поднималась по тропинке, на плечах ее было коромысло с ведрами. Она выглядела бледной, больной и усталой. На холме стоял полуразвалившийся дом, у стен его лежал снег, крыша была покрыта камышом. Молли остановилась, поставила ведра у двери и посмотрела на море. Она нахмурилась, потому что погода была хорошей. Легкий ветер взъерошил ее густые волосы, совсем как раньше это делал я, и ласково коснулся ее теплой шеи и подбородка. Ее глаза внезапно расширились. Потом наполнились слезами.
— Нет, — сказала она вслух. — Нет, я не буду о тебе думать. Нет.
Она взяла ведра и вошла в дом, плотно закрыв за собой дверь. Ветер подул сильнее и унес меня прочь.
Сила.
Я окунулся в него, нырнул и позволил ему забрать мою боль. Я подумал о том, чтобы нырнуть глубже, вниз, в главное течение, где он мог совсем унести меня от меня самого и от всех моих жалких горестей. Я шевельнул руками в этом течении, быстром и резком, как водоворот. Оно затягивало меня.
На твоем месте я бы держался от этого подальше.
Да?
Я ждал, пока Верити обдумает мою ситуацию.
